К середине семнадцатого столетия, по подсчетам историка П.Н. Черменского, Романову и его родственникам - боярам А.Н. Шереметеву и И.А. Воротынскому - принадлежали 22 самых значительных населенных пункта. Все они были связаны хорошими дорогами, по которым уже много лет беспрерывно двигались купеческие обозы с товарами. По Дону и через рязанские сухопутные магистрали, проложенные через Подонье, еще в пятнадцатом веке велась оживленная торговля с крымскими татарами и другими южными народами. Даже иностранный свидетель Гербертштейн заинтересовался нашими местами и, побывав на Дону, записал: «Купцы, отправляющиеся в Азов, Корфу и Константинополь, грузят свои корабли» невдалеке от Старого Данкова. И это бывает, по большей части, осенью и в дождливую погоду, потому что «Танаис в другое время сильно мелеет». (Старый Данков располагался несколько севернее нового Данкова). Кстати, к началу семнадцатого века Дон-Танаис значительно обмелел, и московские купцы устроили себе пристань на реке Красивая Меча, загружая суда у урочища «Кузьмина Гать» близ села Сергиевка.

Сухопутная Азовская дорога вела на Москву через Задонск, Липецк, Лебедянь и Данков, с переправой около старого Данкова. Порой купцы, отправляющие товары на юг, перегружали их на струги ниже Тяпкиной горы. Главным товаром были пищевое зерно, хлеб. Часто за ним приплывали казаки из разных мест. Хлеб грузился под Лебедянью, в Добром, Сокольске, Усмани. В Добром же издавна строили струги. Досчаники - восьми-шестнадцати саженей длины и «однодеревные лодки» - в шесть сажен поставлялись на воронежские и донские пристани.

В двадцатых годах того же семнадцатого века в Лебедянском уезде насчитывалось 40 селений с 977 дворами зависимых людей, 141 двором духовенства и 215 дворами казаков, всего 1333 двора. Поместное землевладение составляло около 49 процентов, вотчинное, боярское и церковное - 35 процентов, на долю казаков, стрельцов, пушкарей оставалось шестнадцать с небольшим. Средний размер надела был шестьдесят десятин в трех полях. Обширный край с плодородными землями и политика Михаила Романова способствовали интенсивному освоению уезда. Так, с 1616 по 1636 годы население здесь возросло втрое. Примечательно, что в 1646 году в Лебедянском уезде было уже 47 селений с 3474 дворами. Средний размер поселений - 74 двора.

Естественно, ворогам и грабителям было чем поживиться в этой обильной стороне. Поэтому лебедянский край оберегали военно-сторожевые заставы. В числе первых была сторожа на реке Сквирне, впадавшей в Дон немного выше Лебедяни. Но по мере освоения «дикого поля» служба эта за ненадобностью отпала. Особенно когда началось строительство Белгородской засечной черты, в сооружении которой лебедянцы принимали непосредственное участие. В пределах южных границ уезда ее валы, надолбы, остроги и крепостные сооружения шли от Доброго к Сокольску и Матыре, Липецку и Романову. Крестьяне и казаки Доброго, Сокольска и Романова были зачислены в драгуны «для службы по валу», а населенные пункты обнесены стенами и записаны городами.

Первым лицом в уезде считался воевода, практически получивший от правительства неограниченную власть. Военно-административные обязанности он сочетал с дополнительными. Лебедянский воевода следил, чтобы «не было непристойных речей про государя», провинившихся сажал в тюрьму, наблюдал, «чтобы люди вина не курили, в летнее время в великие ветры изб и мылен не топили». Его подчиненные разыскивали «зажигальщиков пожаров», отвечали за то, чтобы «пороха, свинца, вина и других заповедных товаров на Дон не привозили».

Лебедянские воеводы во все времена отличались жадностью и взяточничеством. Подношения были обычным делом. Как пишет краевед А. Киреева, для учета взяток велись даже специальные книги. Так, в одной из памятных книжек земского старосты тщательно выведено: «1 сентября несено воеводе: пирог в пять алтын, налимов на 26 алтын. 2 сентября. Староста принес воеводе четверть говяжью в 12 алтын да щуки в 6 алтын».

Обращаясь к воеводе, крестьяне несли кто что мог. Иначе с ними просто не желали говорить или беседа принимала нежелательный поворот. П.Н. Черменский неоднократно приводил выписку из документа о мужике, который «ходил к воеводе, нес хлеб да калач в два алтына, да свиную тушу в рублю, да баранью тушу в 13 алтын». Да и как можно было просто так появиться пред очами администратора, если каждый знал, что он лично набирает войска, «разверстывает службу между служилыми людьми», рассматривает государственные преступления, может арестовать, казнить или помиловать, наградить землей, лесом и рыбной ловлей либо все отобрать...

Быстрый экономический подъем лебедянского Подонья, рост населения не остались незамеченными любителями поживиться за чужой счет. Начиная со Смутного времени и вплоть до пятидесятых годов XVII века уезд повсюду подвергался нападениям грабителей.

Так, в августе 1632 года воевода получил известие о том, что через елецкие земли на Лебедянь идет хорошо вооруженное войско ногайских татар. К 28 августа уездные землевладельцы, покинув имения на произвол судьбы, собрались в крепости и закрылись «в свои осадные дворы». Прибыли также казаки, чтобы отразить натиск незваных гостей и защитить город. Татар, по подсчетам осажденных, было более тысячи. Они разделились на отряды и «наступили на посады». Топорами разрушили надолбы на валу, перешли глубокий ров с водой, пытаясь поджечь сосновый острог города. Со стен и башен в них стреляли из пищалей и ружей, пускали стрелы, скатывали на их головы бревна и камни, поливали горячим варом и кипящей смолой. Выбрав подходящий момент, воевода И. Скорняков-Писарев с большой группой смельчаков сделал вылазку через главную башню и «не на живот, а на смерть» бился в посаде. К утру подоспела «казацкая подмога». Совместными усилиями «воинских людей татар от посада отбили и посады и слобод жечь не дали».

Но спокойствие длилось недолго. Как пишет историк-краевед И.И. Дубасов, здешний воевода был вынужден послать царю срочную грамоту летом 1634 года. В ней он, в частности, доводил до сведения государя: «Приходили к нам польские и литовские люди, и немцы, и черкесы, и становились таборами, и к селениям приступали, и до Шацка доходили...»

В том же 1634 году Лебедянь подверглась серьезной опасности. В Москву поступило сообщение: «В приход воинских людей Сагайдачного с черкесы острог лебедянский разорен и укрепить его некем, и ратных людей в Лебедяни мало, а сел и починков в Лебедянском уезде много».

Правительство Михаила Романова обеспокоилось и, видимо, не без оснований предъявило претензии воеводе Скорнякову-Писареву. Ему было сделано соответствующее предупреждение о наказании за невыполнение служебных обязанностей и подчеркнуто, что «над литовскими людьми и над черкесами тебе, Ивашка Скорняков, гораздо промышляти».

Скорняков немедленно принял меры. Из населения уезда собрал значительное войско, ядром которого были лебедянские казаки. Как явствует из источников, они были вооружены ружьями, саблями, пиками, дубинами, рогатинами. Богатые воины имели кольчуги и «цветастые» сапоги, остальные - в лаптях и сермяках. Несколько отрядов конные, но большинство двигалось в пешем строю.

Своей многочисленностью и отменным вооружением выделялись формирования князя А.Н. Трубецкого, братьев Вельяминовых и бойцы, присланные «из вотчин Кадомского князя Калмыцкого». На все тракты и малые дороги лебедянского края «были высланы сторожи». Большое внимание уделяли ремонту разрушенных оборонительных сооружений.

В результате принятых мер грабители всех мастей получили жесткий отпор, начали побаиваться. Допустим, в 1635 году к реке Воронеж «пришли татаровя, человек 300 и больши, и долго стояли и боя не приняли и ушли в степь». «А догоняли их, - цитирует старинный документ И.И. Дубасов, - тамбовские атаманы и племянники атаманские и казаки и иные воинские люди...»

Южные границы лебедянского края вплотную соприкасались с Усманским уездом той же губернии. Поэтому «татарвье», так сказать, с рук на руки было передано усманцам - «оседлым и пашенным людям» Песковатки, Нелжи, Куликов, Новоуглянского, Крутца, Демшинского и других населенных пунктов, составивших свой отряд «ополченцев». Кроме «новосельцев» на бой с непрошеными гостями выходили и «старосельцы» из сел Слободского, Казинка, Ломовое и Кривая Поляна...

В 1636 году для укрепления военной структуры уезда правительство вызывало донских и яицких казаков на «селитьбу» и «дворовое строение». Правда, большая часть их ушла в Тамбов и Козлов (сейчас Мичуринск), получив «государева жалованья по пять рублев» на человека и сверх того «поденный корм». Однако Лебедянь и его крепости продолжали заселяться народом из других мест. Это были мещеряки, копейщики, драгуны, рейтары, солдаты, вожи, воротники, затинщики, кузнецы и другие ремесленники. Особая роль отводилась казакам, несшим тогда и конвойную службу «в связи с нашими крымскими посольствами».

За «государеву землю» лебедянские казаки «правили военную службу», платили податный налог, ходили в далекие походы и за батюшку-царя «не щадили живота своего....»

Игорь ВЕТЛОВСКИЙ,

краевед.